Часть 2. Пылинки в лучах предрассветного Солнца
«— А как же любовь?
— Ее слишком переоценили, биохимически — это как съесть большое количество шоколада».
Диалог Сына и Отца, «Адвокат Дьявола»
Выйдя из Большого Зала, обдумывая новости и грядущие изменения в жизни школы и каждого ученика в отдельности, Луна брела по коридорам. Почему-то простая мысль - отправиться в башню факультета, забраться в теплую постель и выбросить все мысли из головы на время сказочного красочного сна даже и не думала приходить в сознание Луны. Спать не хотелось. Даже перспектива интересного сюжета сна, полетов на единорогах, сражениях с древними существами, имена которым – легионы, совершенно не трогала душу. Луна не чувствовала себя уставшей, хотя это был долгий, сложный день и следом за ним должен был начаться еще один похожий на этот.
Луна брела по коридорам, в полусумраке ночной тишины и теней факелов, постоянно натыкаясь на закрытые двери кабинетов и комнат Хогвартса, чувствуя себя маленьким и неопытным слепым котенком. Она шла, касаясь подушечками пальцев холодных каменных стен, слушая ворчание старых картин, скрипы дверей от сквозняков – музыка ночного замка. Шла, пока, наконец, не оказалась на астрономической башне.
Луна подошла к окну и улыбнулась. Дождь все также барабанил по земле, ветер все также неистово гнал облака вдогонку ночи.
-Зачем я сюда пришла? – подумала Луна, вглядываясь в темный горизонт. Ею вдруг овладело желание подставить лицо каплям дождя, чтобы вода стекала ручейками по коже, даря холод и осознанность. И обязательно увидеть то, что там внизу и как оно там поживает. Кто за «оно» Луна и сама не знала, но подчиняясь порыву, высунулась в окно. Наклонилась так, чтобы видеть землю. Потом подняла глаза к небу – капли холодного дождя смывали всю печаль, что накопилась. На мгновение Луне показалось, что там, далеко, в небе, в маленьком просвете между темными тучами – парит ангел. Он светился ярко-фиолетовым цветом, манил своей красотой. Луне казалось, что она счастлива, но на глаза наворачивались слезы. Хотелось лететь в небо, к нему, к этому зовущему ангелу. Но в тоже время хотелось упасть на землю… А какая разница: лететь или упасть? Она все равно попадет к нему, своему Хранителю, рано или поздно… Лучше поздно.
Нужно это помнить.
Луна облокотилась о холодную стену комнаты, на минуту закрыв глаза, вспоминая в деталях то, что она видела только что. Достав простой карандаш и блокнот из сумки, что висела у нее на плече, Луна опустилась на холодный пол, ничуть не заботясь о сквозняках, собственных мокрых волосах и возможности заболеть и стала водить карандашом по бумаге, старательно выводя линии очертаний крыльев ангела.
Она все вырисовала черты Хранителя, который явился ей в закатных лучах Солнца. Мир вокруг перестал существовать. Больше нет ни старинного замка, ни волн озера, плещущихся о берег, ни друзей Луны… Она в другой реальности сейчас. Поэтому она рисует и не слышит скрип открывающейся двери, не чувствует на себе пристального и чуть испуганного взгляда нового преподавателя – Чарли Уизли. И только его несмелый вопрос заставил девушку вернуться в этот мир.
- Э-э, Луна? Почему ты здесь?
Она медленно подняла голову, мутным взглядом покрасневших от слез глаз, окидывая того, кто задал вопрос. Еще минуту назад возле двери никого не было, а теперь там стоял высокий рыжеволосый парень.
Чарли. Я помню, обещала тебе секрет… Да, помню.
-Ты похож на Рона, – вырвалась мысль вслух. - Хотя скорее Рон похож на тебя…
Луна медленно встала, опираясь на стенку, растерянно глядя на Чарли. Такой простой вопрос, ставящий в тупик. Что она здесь делает? Рисует… Уже почти утро, он наверное снимет баллы за ее присутствие здесь в неположенное время... Как так получилось, что она столько времени провела здесь, вычерчивая контуры ангела и облаков?
-Разве это важно? – задает Луна вопрос сама себе, но оставляет его без ответа.
-Я не знаю, – отвечает она на вопрос профессора. Отвечает искренне. Луна действительно не знает, как и почему оказалась здесь.
А он, кажется, совсем забыл, что она обещала ему секрет. Смотрит на нее недоверчиво, испуганно озирается на дверь. Ждет, что сюда с минуты на минуты пожалует Филч. Успокойся, Чарли сегодня ты в другом измерении, сегодня никто не потревожит спокойствие этой башни. Никто. Только не сегодня. Он задает ненужные вопросы, говорит ненужные фразы. Скучные, однообразные в своем замешательстве. Он говорит, что нужно уйти отсюда, что нельзя здесь задерживаться, что здесь кто-то может их увидеть и понять неправильно. Забывает снять с нее баллы за такие поздние гуляния по Хогвартсу. Ее слезы так пугают его, что все обязанности вылетают у него из головы. Он говорит - уходи, а сам мысленно просит ее остаться. И Луна остается. Она обещала ему секрет, он его получит… Эти капли по стеклу… На что только они не обрекают посвященных в их мистерии.
Луна уже направляется к выходу, но замирает на полпути. Поворачивается лицом к Чарли, смотрит на него заплаканными глазами. И сомневается: стоит ли уходить? Ей кажется, что он – тот, кто сможет ее защитить. Что он – тот, с кем она будет чувствовать себя уютно. Он – тот, кто сможет дать ей заботу, ласку, нежность и … любовь? Может быть, он поймет ее секрет…
Чарли подходит к ней, снимает свою мантию, накидывает ей на плечи. Наклоняется, так близко, что Луну бросает в жар от этой близости. Она совсем еще ребенок, чистый и невинный. Он видит это, но не может сопротивляться детской непосредственности и притягательности этой девочки. Он нежно касается губами ее шеи, кончиком языка цепляя хрустальную капельку, бегущую по бархатистой коже. Он касается ее щечки своей и Луна доверяет ему всю себя без остатка. Проводит тонкими холодными пальчиками по предплечью, добирается до плеча. Его руки в шрамах – отпечатки прошлой профессии, работы с драконами. И она хочет запомнить каждый шрам на его теле, каждую морщинку на его лице, каждую искорку в глазах. Аккуратно, будто чего-то опасаясь, Луна прочертила пальчиком линию от подбородка парня до его виска, завела прядь медных волос за ухо. Обвила шею Чарли руками и доверчиво улыбнулась, глядя на него. Он улыбнулся в ответ. Она видела, в нем больше нет сомнений. А если даже и есть, сейчас они оказались где-то далеко, за пределами этой комнаты. Он чуть дрожащими руками стянул с нею свою же мантию, притянул девушку к себе, обнимая за талию. Он мог чувствовать ее бешено колотящееся сердце. Она могла чувствовать, как дрожат его губы перед посвящением в таинство. Первый поцелуй – нежный, словно дуновение бриза. Но набирающий обороты, притягивающий и ослепляющий после. Чарли оторвался от губ девушки только для того, чтобы вдохнуть немного воздуха, пропитанного озоном и стянуть с себя рубашку. Парень поежился, было прохладно из-за создавшегося сквозняка, но их согревало тепло друг друга, что они самозабвенно отдавали миру в этот момент. А мир для Луны сузился до одного человека. Человека, который ловкими движениями рук уже успел справиться с застежкой ее платья, так что теперь девушка была совершенно беззащитна перед ним.
Чарли опустился на одно колено и посмотрел на Луну снизу вверх. Наверное, ему хотелось хотя бы так сделать Луну чуть взрослее, чем она есть на самом деле. Ведь вина за безрассудство этого поступка уже начала пробираться в сердце молодого профессора, короткими, но острыми коготками прокладывая себе путь сквозь артерии. Он старше, он должен быть более сознательным, но вместо этого не только не думает уходить, а продолжает начатое. Она казалась ему фарфоровой куклой, которую легко можно разбить, но которая также хрупка, как и податлива. Луна не чувствовала себя куклой, она понимала, что делала и на что шла. Но здравый рассудок давно покинул ее, она хотела его, хотела раствориться в чувстве эйфории, что сулил этот рыжеволосый дьявол. Поэтому она послушно опустилась рядом с ним на черную мантию, когда Чарли потянул девушку за руку. Он сел рядом, подогнув одну ногу под себя, и притянул Луну ближе. Провел языком по нижней губе девушки, раздразнивая, а затем захватывая ее в сладкий плен поцелуя. Она увлекла его вниз, на мантию, не прерывая танец языков и губ. Он навис над ней, смотрит в глаза. Ни капли сожаления, ни капли страха. Левой рукой уперся в пол, а правой поглаживает плоский живот своей ученицы.
Где-то далеко начинают свою утреннюю песнь птицы. Давно уже дождь не стучит по крышам. И ему пора в Большой Зал, но он не уходит.
Луна думала… Луна ни о чем не думала в тот момент. А стоило бы, но мысли выветрились, ушли вслед за дождем. На мгновение отвлекшись от девушки, Чарли приподнялся, чтобы стянуть с себя майку, а после лег на пол рядом с ней – мантии на двоих не хватало. Девушка посмотрела на него и улыбнулась. Провела рукой по его волосам. Всего мгновение – и вот она уже расположилась на парне. Луна наклонилась к лицу парня, нежно касаясь его груди. Несколько секунд всматриваясь в серо-голубые глаза. Она всматривалась в лицо Чарли, стараясь угадать его мысли, но ничего не получалось. Тогда она осмелилась взять инициативу в свои руки. Почти неосязаемые поцелуи: висок, веки, губы, ямочка между ключицами. Луна прокладывала влажную дорожку поцелуев и чертила языком рисунки на его теле. Рисунки, которые исчезали сразу же, не оставляя о себе иных отпечатков, кроме чуть уловимой дрожи парня. Спускалась ниже, пока, наконец, не наткнулась на препятствие в виде брюк Чарли. Затеребила застежку ремня, не умея вовсе избавиться от нее, глядя на парня, прося помощи. Он поглаживал спину девушки, наслаждаясь ее манипуляциями. Вздрагивал от каждого ее прикосновения, теряясь в собственных ощущениях. Вдруг она остановилась и ему пришлось вернуться в реальность. Он приподнялся на локтях, заинтересованно глядя на девушку. Недвусмысленно поняв ее просьбу, Чарли ухмыльнулся и справился с ремнем сам. Он снова сел, но лишь для того, чтобы притянуть Луну к себе. Она поддавалась каждому его движению. Долгие поцелуи, от которых захватывало дух и нежные прикосновения, от которых по телу бегало все большее и большее количество мурашек.
Она легла на мантию, которая была брошена на полу, увлекая парня за собой. Отдаваться его ласкам и реагировать на каждое прикосновение – сейчас это казалось таким естественным.
«Руины одного нужны вечно живой природе для жизни другого», – вдруг сквозь пелену происходившего безумия и желания в сознании Луны отчетливого прозвучала фраза, прочитанная в одной из маггловских книг. Позже девушка вспомнит ее снова и поймет значение пришедших в голову, на первый взгляд, бессмысленных слов. То, что происходило с Луной сейчас, то, что давал ей человек, находящийся рядом нельзя было назвать никак иначе, как второе вдохновение. В то время как слабая девочка, чертившая непонятные картинки на листах пергамента уходила вместе с ночью в неизвестность, на ее место, вместе с пока еще неяркими лучами рассвета приходила девушка, понимающая чего хочет. А в данный момент, Луна хотела его. Чарли. Чувствовать его и доверять ему.
Луна выгибалась навстречу его поцелуям, требуя большего. Пыталась сдерживать стоны от его ласк, но получалось плохо и в комнате раздавались приглушенные вскрики. Закусанные губы до крови. Распластанные по черной мантии белоснежные волосы. Несознательно девушка комкала тонкими пальчиками мантию и скребла по узким дорожкам земли между камнями пола астрономической башни.
И вдруг резкое мгновение боли – щелчок, будто кто-то неизвестный завел до этого стоявшие часы.
Широко открытые глаза, застывшее удивление и почти сразу же удовлетворение и блаженство.
На место боли пришло наслаждение и удовольствие, часы ожили.
Луна обвила ногами спину Чарли, а на его спине и плечах появились тонкие красные полосы-порезы от ее ногтей.
Девушка тянулась к Чарли, ловила его губы своими, желая доставить удовольствие тому, кто открыл в ней такие новые, незнакомые раньше ощущения.
Внутри девушки, казалось, был вулкан, который вот-вот разверзнется и выпустит горячую лаву наружу.
А он… Он видел мелькнувшую в ее глазах панику, но уже не мог остановиться и продолжал мерные движения бедрами, пытаясь не наброситься на девушку, как на добычу. Прикосновения рук, закусанные губы, вздымающаяся от тяжелого дыхания грудь девушки, ее тихие стоны – это сводило его с ума. Он хотел больше. Быстрее! Сильнее! Да! Да! ДА! Ну же! Еще немного! Мысли беспорядочным хороводом бились в голове, но они были ничто по сравнению с желанием, которое он испытывал. А чего хотела она?
Еще мгновение – и счастливый финал. Искры в глазах, лава, вырывающаяся наружу прямо из сердца, дикий звон удовлетворения в голове.
* * *
Где-то за окном пели птицы. Их пение становилось все более радостным и звонким. Они встречали новый день. Еще очень рано. Но уже пора идти.
Чарли навис над Луной и внимательно изучает ее черты. А она изучает потолок астрономической башни. Нет, в нем вовсе нет чего-то необычного или красивого, что могло бы заинтересовать девушку. Просто она все еще не до конца присутствует в этой комнате. Возвращаться в реальность из тонкого, бережно сотканного мира иллюзий было очень сложно. За такой короткий период времени в Луне никогда еще столько не менялось и она никогда не чувствовала сразу столько чувств: и наслаждение, и удовольствие, и паника, волнами подступающая к тебе, и вдохновение от новых открытий.
Луна даже как-то не сразу заметила, что он больше не рядом, а где-то по комнате собирает свои вещи.
Она села, прикрылась собственным платьем и уставилась куда-то вглубь комнаты. Неяркие пока солнечные лучи тускло освещали астрономическую башню, и комната казалась каким-то мистическим храмом ритуальных церемоний, особенно через призму утреннего тумана.
-Эти пылинки… в лучах предрассветного Солнца они кажутся такими значительными. Каждая из них несет в себе вариант будущего. Это важно. Будущее… - тихо произнесла Луна, ни к кому, в общем-то, не обращаясь. Хотя сейчас она раскрывала обещанный секрет. – Оно многовариантно. Оно сложное и запутанное… Но зависит только от тебя самого.
Она говорила тихо и говорила что-то еще. Щемило сердце и дрожали руки. Она не боялась быть рядом с ним вот так, без одежды, беззащитной в своей невинности. Но он не слушал то, что она говорила и с каждой новой секундой она все больше разочаровывалась в нем. Он ее не понимал.
Чарли помог ей одеться, довел ее до Большого Зала – большинство учеников уже были на завтраке – дружески хлопнул ее по плечу, будничным голосом попросил подождать несколько минут, чтобы никто не заподозрил неладное и ушел, оставив ее одну.
Он так и не понял.
* * *
-Моя милая маленькая девочка, моя дорогая Луннита… - нежный тон отца не предвещал ничего хорошего. После смерти Констанции, Ксенофилиус очень изменился. Что вы видите, когда смотрите на человека? Что вы можете почувствовать в его голосе, взгляде, жестах? Ничего? Верно. А ребенок, который находится рядом практически круглосуточно, чувствует все. Малейшие колебания настроения единственного оставшегося родителя и дитя сходит с ума. От его гнева, что молниями распространяется по воздуху; от его ярости, что наэлектризовывает воздух в комнате. И, конечно, ребенок может знать то, что будет дальше, но не всегда хочет в это верить. Но лучше бы он кричал на нее! Тогда она бы знала, что он быстро устанет и ей ничего не будет грозить… Но этот размеренный, полный приторной сладости голос отца – предвестник наихудшего, что может случиться с ней. Такое уже было.
-…ответь мне, моя милая, что ты опять делала с соседскими ребятишками? Играла в куклы, да? – отец посмотрел на маленькую девочку почти ласково. Но в глубине его глаз она увидела лишь близящуюся бурю. – Помнишь, что я говорил тебе про них, дорогая?
Маленькая девочка кивает и делает несколько шагов назад, но отец, приближавшийся к ней, хватает ее за запястье, заламывает руку, притягивает ее к себе, сжимая кисть до боли и яростно шепчет на ухо:
-Ты помнишь, у тебя роль, моя дорогая. Жизнь – это спектакль. Ты должна быть ведущей актрисой. Я сочинил для тебя сценарий! И ты должна играть по нему, без импровизаций! Слышишь, маленькая бесстыжая девка? Нравится играть с этими уродами? Нет, солнышко, будешь сидеть здесь! Или еще лучше - я увезу тебя отсюда как можно дальше, чтобы они не пудрили тебе мозги своей ересью!
Мужчина толкнул девочку, она упала и расшибла коленку в кровь. На лице появились слезы, но отцу не было дела до маленького ребенка, проливающего горючие слезы по своему разбитому детству.
-Плачешь? Правильно! – удар по лицу, со всей силы, не жалея белокурого ангела. – А теперь иди в свою комнату и не выходи оттуда пока Я не позову тебя. Понятно?!
Девочка всхлипывает и убегает, прижимая маленькую ладошку к щечке. Она знает, теперь, даже если бы она и хотела, она не сможет выйти на улицу к друзьям.
Из старых воспоминаний Луну вырвал голос Джинни:
-Эй, ну что с тобой сегодня?
Лавгуд обвила взором класс. Уход за магическими существами, да… Чарли ведет урок. Лучше на него не смотреть. Перевела взгляд на младшую Уизли и прошептала:
-Все хорошо, Джин. Все просто чудесно.
Она улыбнулась, как можно более искренне, но вряд ли ее рыжая подруга поверила ей. Да это и неважно.
-Ну, как же, чудесно у нее все… - проворчала себе под нос Джинни. – Да если бы… Вообще на мои вопросы не реагирует.
Луна снова отвернулась к окну. Она не слушала теперь ни Чарли, рассказывающего что-то о маленьких драконах-буколиках, ни Джинни, которая продолжала брюзжать прямо на ухо.
Воспоминания детства не беспокоили Луну уже давно. Отец тогда сошел с ума. Навязывал ей свои теории, избивал, все время твердил про какие-то сценарии, пьесы, планы по которым нужно жить… Смерть Констанции стала для него еще большей неожиданностью и трагедией, чем для Луны. Слишком непредвиденно. Поэтому с тех пор у него все должно было быть по плану, все должно было быть предсказано и спрогнозировано. А Луна так не могла… Поэтому и случались эти конфликты. Но с тех пор прошло много лет. И Ксенофилиус постепенно успокоился. Обзавелся новой семьей. Какие экспедиции за морщерогими кизляками? Он ездит в Германию, там у него сын и молодая жена. Луна не обижается на него за его ложь всем и каждому и давно простила его за грубое отношение… Вот только одного она понять не может… Мама учила ее, что любовь – самое важное, что может быть в мире. А отец уверил девочку в том, что эйфория от любви не значит ничего. Это как съесть плитку шоколада – наслаждение распространяется по венам быстро и также быстро затухает.
Луна не заметила, как за размышлениями пролетело время урока. Она думала, стоит ли подойти к Чарли, но решила, что лучше не надо. Они поговорят позже… Она объяснит ему секрет, чтобы он понял ее. А он расскажет, что чувствует… Если бы она только знала его мысли после урока! «Рэйвенкло нужно дать пятнадцать баллов… Они умные, так что наверняка запомнили все, о чем я говорил… Да и Луна там учится». Да и Луна там учится… Если бы она только знала его мысли! Он думал о ней наиболее оскорбительно. Нет ни доброты, ни ласки и желание давно утекло в сточную трубу. Сразу же, как в кабинете после урока появился Джордж, брат Чарли. И если бы она знала мысли старшего Уизли, то они были бы для нее самым болезненным порезом в сердце, самой жестокой пощечиной. Давать баллы ее факультету за то, что она там учится, как будто эти баллы – плата за секс, который у них был. Пошло и противно.
Но Луна не узнает его мыслей. Она вообще быстро забудет о том, что было… Потому что даже пылинки в предрассветных лучах Солнца не уверены, а было ли что-то вообще? Всего лишь плитка шоколада…
